*это просто настроение*

[Izzzida]

Она свои истории никогда не читает... (с)

В этом году зимы не будет. Как, впрочем, и в прошлом не было. И в позапрошлом.
Ее, по-видимому, перестали завозить в эти края.
Что ж, so be as been!
Разворот на 180 и…

Руки досадно мерзнут даже в перчатках и в карманах в придачу. Ей надоело идти куда-то, кутаясь на промозглом ветру.
Ей надоели эти машины, хотя оказаться в теплом мягком салоне джипа она бы сейчас не отказалась.
Ей надоела головная боль, высверливающая отверстия в висках, взламывающая сознание.
И музыка сейчас не греет… совсем… никак…

Ей до крайней степени надоели люди. Хотя нет, еще не до крайней – иначе она бы их уже давно постреляла.
Ей надоело то, что она делает.
Ей до колик надоело то, что она никак не может сделать…
Ей надоели слова. Они давно не отражают суть – а значит, грош им цена. Ломанный.

И город осточертел до тошноты… но в другие она, наверное, пока, не хочет…
И есть лишь несколько способов – тех, что еще хоть как-то работают – сбежать, не спастись, нет, от назойливой тьмы в грудной клетке…
Впрочем… и теплые руки ее больше не обжигают как раньше. Так, изредка греют, и то не сильно и ненадолго…

И бесполезно взывать к голосу разума. Он столь тих, что его носителя давно прибили, спутав с комаром.

Она писала – пишет? – истории. Иногда. Все реже и хуже.
Ей осточертело писать то, чего она хочет.
Поэтому она уже давно почти ничего не пишет. Например, зиму. Поэтому зимы и нет.
Изредка, по привычке, осень. Хотя она какая-то странно-кислая в последнее время.

И то, что она пишет сейчас – вред ли сбудется. Кризис веры. Она давно не помнит, во что ей следует верить, и следует ли вообще…
А потому жизнь течет как течет. Как она когда-то ее накарябала на огрызке бумажки.
И финал не изменится. Он есть таков, каким она его написала. Единожды.
И глупо думать, что он может быть однажды будет переписан – она свои истории никогда не читает…



Она видит разноцветные сны
И не может никак угадать,
На каком же из них ей сойти…
Из какого окна помахать…